Для детей важна ясность требований. Нужно донести до ребёнка, что есть вещи, которые делать нельзя, вот это неприемлемо в нашей семье, потому что это традиция и норма жизни, это часть нашего мировосприятия. Поэтому вот это можно, а это нельзя.

Отец Владимир Воробьев не раз говорил, что ребенок так устроен, что не может жить в неком открытом пространстве, его пространство должно быть ограничено. И оно ограничивается с момента рождения – пелёнками, потом кроваткой, коляской, манежем, квартирой. Затем – двор, но только рядом с мамой, бабушкой, братьями, сестрами.

Потом он вырастает, начинает ходить в школу, его пространство ограничивается школьным, послешкольным образованием, опять-таки, домом. Такие же ограничения нужны в поведении.

Невозможно воспитывать ребенка, только взывая к его благоразумию. Например, поставить перед ним коробку конфет и сказать: «Нужно съесть только одну конфету, тогда всё будет в порядке. Если съешь много конфет, то зубы испортишь и живот заболит». Он искренне скажет: «Я знаю, что это нельзя, понял, почему это плохо». Потом мы уйдем, оставив его наедине с этим искушением, и он, в силу своей детскости, не сможет его преодолеть. В этом будем виноваты мы, а не ребёнок.

Да, нужно уважать личность ребёнка, но нельзя выстраивать одноуровневые отношения, ведь взрослый и ребёнок все-таки находятся на разных уровнях – знания, опыта. Никакой адекватный родитель не оставит ребенка во вседозволенности: у малыша заберут из рук нож, будут следить, чтобы он не выколол глаз ножницами…

Но попытки выстраивать с ребенком равные отношения в плохом смысле, мне кажется, его калечат. Они должны быть равными именно в уважении человеческого достоинства. Но они не могут быть равными между родителем и младенцем, потому что это значит, что либо предположить, что младенец может отвечать за себя так же, как взрослый, либо себя опустить до уровня младенца. Но в обоих случаях речь о неадекватном отношении к ситуации.

Священник Филипп Ильяшенко – отец десяти детей.